В пересказе Даниэля ван Беммелена¹: «Она рассказывала, как д-р Штайнер поручил ей выполнить мотивы на другой стороне в противоцветах. Не поняв смысл выражения «противоцвета», она спросила, не подразумева­ет ли он цвета комплементарные, и привела пример: красный — зеленый. На что Рудольф Штайнер ответил: «Нет. Бы же видите — зеленый цвет в малом куполе я не использовал. Зеленый присутствует только в большом куполе. Цвета грунтовки здесь взяты из дневного спектра. В малом куполе основой должны служить цвета ночного спектра. В центре — цвет цветка персика, а вокруг него сгруппированы противоцвета: на одной стороне — красный- желтый, на другой — синий-фиолетовый. Вы видите, как я начал реализовывать это, на­рисовав справа от Христа красного ангела — как противоцвет синего ангела слева от него. (Он имел в виду оранжевого ангела, т.к. слово «красный» — собирательное наименование активных цветов.) Вы можете также обратить внимание на то, что я красному ангелу придал другую позу. Этого просто требовал красный цвет. Когда вы будете расписывать противо- цветами фигуры на другой стороне, вам следует тоже придать им другие позы, в соответ­ствии с характером цвета».

Жанна Мари Бруинье испугалась этой сложной задачи настолько, что сказала: «Я так не сумею, господин доктор». Рудольф Штайнер вначале расстроился, а потом мягко сказал: «Ну, что ж, тогда нарисуйте как сможете». Вот почему другая сторона была просто скопиро­вана с уже готовой.

Также и другие художники почувствовав эту задачу слишком сложной для себя. Поэто­му Рудольф Штайнер попросил их выполнить роспись на северной стороне купола в тех же цветах, что и на южной стороне, только в виде зеркального отражения.

Как сказано в приведенной цитате, в зеркальном отражении ангела из славянского моти­ва, выполненном в желто-оранжевых тонах на северной стороне, Рудольф Штайнер дал при­мер того, что он имел в виду. Нарисованная не в синих, а совсем в других тонах, фигура этого ангела приобретает совершенно другой жест. При этом следует указать, что, рисуя синего ангела на южной стороне, Рудольф Штайнер позволил себе в отношении красок сделать исключение, взяв помимо растительной синей »раски кобальтовую, краску минеральную. Этот более теплый оттенок синего цвета отсутствовал в палитре применявшихся в росписи купола растительных красок.

Теперь необходимо пояснить разницу между противоцветами и комплементарными цветами несколько подробнее.

Цветовой круг Гете

В основном цветовом круге Гете мы имеем, говоря словами Гете, следующее: «Схема про­стая, но для объяснения существа цвета в целом совершенно достаточная. Желтый, синий и красный противостоят друг другу в триаде; то же и с цветами промежуточными, смешанными или производными. Преимущество данной схемы в том, что все проведенные диаметры круга попадают на физиологически обусловленный комплементарный цвет».

В сравнении с этими широко известными физиологическими противоположностями, именуемыми также комплементарными, или дополнительными цветами, противоцвета можно считать противостоящими друг другу по горизонтали, а не диаметрально. Поэтому, например, холодный желтый и холодный синий относятся друг к другу как соответствую­щие противоцвета. Они представляют собой фундаментальную полярность в смысле учения Гете о цвете. Такими же противоцветами будут оранжево-красный и фиолетовый. Они воз­никают как поступательное усиление желтого и синего, достигая наконец своей кульмина­ции в пурпуре в верхней части цветового круга. Зеленый цвет следует понимать как «водное» смешение желтого и синего, тогда как его комплементарный цвет (пурпур), означающий наивысшую кульминацию, соответствует, в алхимическом смысле, скорее «огненному» про­цессу. Не имея противоположного по горизонтали соответствия в цветовом круге, два этих комплементарных цвета противоцветами по сути не являются. Но все же, например, рас­положенные друг напротив друга сине-зеленый и желто-синий цветовые оттенки еще обла­дают взаимным соответствием, а потому могут считаться противоцветами в строгом смысле слова. Этот пример показывает, насколько противоцвета могут не совпадать с цветами ком­плементарными!

Отсюда следует, что противоцвета привязаны к единственной (вертикальной) оси симме­трии в соответствии с симметрией человеческого тела².

Цвета обычного призматического или радужного спектра (с зеленым цветом посереди­не), а также противоспектра Гете (с цветом цветка персика в центре) — основа цветов грун­товки обоих куполов. Так, Рудольф Штайнер рассматривал зеленый цвет принадлежностью большого купола, в малом куполе особой роли не играющим, — в то время как там свое законное место занимал цвет цветка персика.

Двенадцатичастный цветовой круг Рудольфа Штайнера

Отвечая на вопрос д-ра Виллема Цейльманса ван Эммиховена в декабре 1920 г., Рудольф Штайнер сделал набросок цветового круга из двенадцати цветов. В него вошли пять цветов, родственных цвету цветка персика (темно-розовый, светло-розовый, цвет цветка персика, светло-лиловый и темно-лиловый), и семь цветов спектра (фиолетовый, индиго, синий, зе­леный, желтый, оранжевьга и красный). *

Рудольф Штайнер сказал ему: «Спектр из семи цветов есть лишь часть целого, только то, что видно в солнечном спектре. Чтобы понять весь спектр, нужно провести окружность, и тогда здесь будут семь цветов солнечного спектра, а на другой стороне - пять пурпурных цветов». И затем продолжил: «Эти семь цветов видны, поскольку в них, так сказать, купается в цвете астральное тело. Пурпур же столь нежен, что в природе его практически нет; но в нем живет «Я» в эфирном. Пурпур — цвет эфирного^[1]».

Одно из преимуществ этого двенадцатичастного цветового круга, каждый цвет в котором помечен цифрой или начальной буквой, состоит в том, что здесь сразу виден противоцвет. На следующей схеме противоцвета приведены попарно.

Этот цветовой круг Рудольфа Штайнера имеет отношение также и к историческому раз­витию человеческого цветовосприятия в разные культурные эпохи.

Сегодня полагают, что развернутый перед нами ковер чувственного восприятия всегда был таким, как сейчас. Уже обычная наука показывает человеку, что это не так. Например, древние греки видели синее небо не таким синим, как мы сегодня. У древних греков не было понятия об этой синеве неба. Для них оно было затененным...

(Рудольф Штайнер. 30 декабря 1921 г.)

 Если юный греческий народ четвертой послеатлантической культурной эпохи имел дело главным образом с активными цветами — красным и желтым, то интровертного, погруженно­го в размышления человека Средневековья привлекал к себе скорее синий цвет. Эпоха души сознательной, наша нынешняя эпоха, способная пронизать мышление волей, будет искать в синем цвете качества красного, и так, постепенно, через индиго, приблизится к таинственному фиолетовому цвету. Отсюда понятно, что расширение сознания посредством духовнонаучных познаний будет все более и более развивать в нас чувство для восприятия различных цветовых нюансов между фиолетовым и красным. Поэтому приведенный выше цветовой круг Гете, до­полненный Рудольфом Штайнером, отражает развитие сознания человека⁴.

Точка зрения Хильде Боос-Гамбургер, высказанная в рассказе о планах выполнения ро­списи северной стороны малого купола, является показательным примером постепенно ут­верждающегося подхода: «Здесь, с левой стороны, если смотреть с запада, д-р Штайнер изо­бразил большую часть симметрично расположенного славянского мотива: этого оранжевого ангела, славянина с двойником и кентавра. [Маловероятно, однако, чтобы Рудольф Штайнер изобразил что-то кроме оранжевого ангела. — Сост.] Остальная часть левой стороны купола была скопирована нашими коллегами с росписи правой стороны. Д-р Штайнер говорил тог­да, что он хотел изобразить ангела, выполненного на правой стороне в синем цвете, на левой стороне в оранжевом цвете, чтобы показать, как его форма и поза становятся совершенно другими, если действительно имеешь понятие о том, что такое жить в цвете. Впечатляющий пример для понимания формообразующих сил цвета. Затем, как рассказывают некоторые из друзей, — я этого не слышала — он предлагал выполнить всю противоположную сторону в комплементарных цветах. Понятно, что художники не чувствовали себя способными на это, и дело ограничилось симметричным копированием того, что было изображено самим д-ром Штайнером. Да и не знаю, кому бы и сегодня такая задача оказалась по плечу! Ведь тут же не имеется в виду простое копирование уже данных мотив в противоцветах. По идее, ведь сама закономерность, присущая цвету, должна была привести к созданию новой формы: т.е. не такой же точно Люцифер в зеленом цвете, но созданный из зеленого цвета заново! Ари- ман в некоторой степени осветленный! Темно-фиолетовый Аполлон и т.д., скелет — белый на фоне зеленого трона!⁵».

Здесь — и это, наверное, понятно — не делается разницы между комплементарными цве­тами и противоцветами. Они понимаются скорее как взаимозаменяемые слова. И все же, как показано выше, они явно не одно и то же. Поэтому стоит спросить себя: а не должен ли был Люцифер предстать в сине-фиолетовых тонах вместо зеленого (в соответствующей форме и позе)? И не требует ли фигура Аполлона быть выполненной вместо темно-фиолетового светящимся голубым противоцветом (тоже в измененной форме)?

Становится очевидно, что, в отличие от цветов комплементарных, противоцветам не свойственно противопоставление темного и светлого. Противоцвета можно Считать гармо­ничными «эквивалентами», которые усиливают друг друга, не находясь в оппозиции и не противореча друг другу.

Высшее единство

По прошествии почти целого столетия планы Рудольфа Штайнера относительно роспи­си малого купола по-прежнему окутаны аурой таинственности. Трагически утраченное для будущих поколений вследствие пожара это уникальное произведение искусства сегодня можно представить себе только благодаря существующим фотоснимкам и, пожалуй, опи­саниям такого рода: «Позднее по просьбе художников Рудольф Штайнер сам выполнил ро­спись малого купола. Какое мощное движение, какая пылающая жизнь неслась, подобно буре, через наслаивающиеся друг на друга цветовые потоки, переплетающиеся в едином целом, создавая внепространственное пространство! Из этого становления, из потоков это­го пламени проглядывали лики вечных Энтелехий. Они выступали в розоватых линиях, с чертами, большей частью асимметричными, очень далекими от греческих идеалов красоты, и все же прекрасными в суровом сиянии Истины. Светотень здесь служила не целям скуль­птуры, но взаимодействию с существами света и тьмы. Громадные мировые пространства открывались в этих цветовых перспективах. Казалось, что слышишь беседу иерархий. И все же — в этом кипении был покой. В целом малый купол производил впечатление теплоты, торжественности, гармонии»^[2].

Приведенные здесь этюды Жерарда Вагнера по мотивам росписи малого купола, даю­щие, вместе с мотивами южной стороны, представление о возможном оформлении север­ной стороны, даруют нам обновленное ощущение этой музыки будущего.

Кажется, как будто бы взаимоотношение противоцветов на южной и северной сторонах указывает на некое высшее единство.

1. Daniel Johann van Bemmelen, Rudolf Steiners farbige Gestaltung des Goetheamm, Изд-во J. Ch. Mellinger, Stuttgart, 1973. C. 14 и далее.
2. Это в то же время и основополагающий принцип в плане первого и второго Гетеанума. По словам Ру­дольфа Штайнера: «Здесь впервые делается попытка построить здание с одной осью симметрии». Марга­рита Волошина пишет об этом в «Зеленой змее», с. 233: «...это два пересекающихся круга. По семь колонн справа и слева несут мощный архитрав большего помещения, предназначенного для зрительного зала; меньший архитрав в помещении для сцены поддерживается двенадцатью колоннами. Благодаря наклон­ной плоскости пола в зрительном зале, задуманном в виде амфитеатра, колонны в нем по направлению к просцениуму должны становиться все выше и вместе с тем, соответственно, толще. Скульптурные формы цоколей, капителей и архитравов задуманы в движении, в развитии по направлению с запада па восток. Таким образом, в этом Здании только правая южная и левая северная стороны отражают друг друга. Бла­годаря этому преодолевается статика замкнутой формы и создается впечатление движения, становления».
3. Пурпур и цвет цветка персика являются родственными цветами. В некоторых случаях их все же следует различать. Тогда следует рассматривать пурпур как средний красный цвет, а цвет цветка персика как свет­лый карминный цвет.
4. Рудольф Штайнер. Лекция от 29 декабря 1912 г., прочитанная в Кёльне. GA 142. Также см. Рудольф Штайнер. Лекция от 5 ноября 1916 г., прочитанная в Дорнахе. GA172
5. Отрывок из Hilde Boos-Hamburger. Die farbige Gestaltung der Kuppeln des ersten Goetheanum, Изд-во R.G. Zbinden. Базель. 1961.
6. Волошина Маргарита. «Зеленая змея. История одной жизни». «Энигма», М. 1993. «Хуманус», М. готовится к изданию в 2013-2014 г